— Существует мнение, что родина оперы — Европа, и только европейцы ценят оперу, а американцы в ней ничего не смыслят. Для них опера — это просто шоу. Что вы об этом думаете?

— В чем-то это недалеко от истины. В Америке общество ценит шоу, для них важна обертка. Вообще, мне кажется, что в американском менталитете особенно обращают внимание на то, как человек выглядит, ведет себя, улыбается. Но при этом в Штатах очень благодарная оперная публика. Как говорится, с клавира они не читают, но ценят владение голосом. Там получаешь огромное удовольствие от спектакля, возвращаешься домой окрыленным.

Европейский зритель более требовательный, особенно итальянский. Выступление в Итальянской опере – всегда большое испытание. Вообще-то бывают разные ситуации. Мне запомнились выступления в Сантьяго-де-Чили. Меня там осыпали цветами, а тенора засвистали. Всего было пять спектаклей. Четыре прошли отлично, а на пятом публика почему-то не приняла тенора.

— Как вы ведете себя в таких ситуациях?

— Это наша работа. Спел и не знаешь, что тебя ждет на поклонах. Твоя задача — максимально выложиться, сделать то, что требует от тебя музыкальный материал, выполнить задачи, которые поставил режиссер.

— Вы недавно пели у нас Елизавету в «Доне Карлосе», в Харькове пели Норму. А что еще вам хотелось бы спеть в Украине, чего пока вам петь не предлагают?

— Предлагают петь многое. Но мы же исходим из того, чем располагает театр, какие у него возможности. Те партии, которые я не пою здесь, имею возможность исполнять в других театрах. На сегодняшний день я работаю над пятью новыми партиями. Две из них зрители уже смогли оценить. Это Елизавета из «Дона Карлоса» и Норма из одноименной оперы, правда, в концертном исполнении. 4 февраля состоится мой дебют в партии Нормы на сцене Национальной оперы. В конце сезона буду петь «Манон Леско» в Барселоне, в оперном театре «Лисео», а следующий сезон начнется с Леоноры в «Трубадуре» в Staatsoper Berlin. Также я приглашена в Лондон, в Royal Opera House, где спою партию Леоноры в «Силе судьбы». Эта роль не нова для меня, и я очень рада, что спустя четыре года получила предложение снова исполнять ее в Ковент-Гарден.

— Есть роль, не предназначенная для вашего голоса, героиня которой вам понятна и близка?

— Сейчас я стараюсь выбирать только те роли, которые близки мне по духу, характеру. Каждая роль включает в себя какие-то аспекты человеческих страстей — любовь, ревность, жертвенность. Та же Норма приносит себя в жертву, Тоска бросается со стены замка, Аида умирает с возлюбленным в подземелье... Образы, как правило, все трагические.

— Артисты балета постоянно работают над своим телом как инструментом. А как это происходит у оперных артистов? У них есть наставники?

— На данный момент складывается так, что на мое творческое развитие в наибольшей степени имеет влияние мнение дирижеров. Это компетентные в музыке люди, которые дают ценные советы и определенные подсказки по конкретной партии. Кроме того, очень помогают пианисты, педагоги по стилистике, которые подсказывают, как правильно исполнять ту или иную роль, какие есть традиции исполнения. Еще у меня есть несколько коучей, с которыми я занимаюсь. Один из них — из миланской оперы. Это г-н Массимо, который более 30 лет сотрудничал с маэстро Риккардо Мути. Кроме того, Массимо много работает с разными певцами и востребован в различных театрах мира, поэтому я доверяю ему и рада, что он находит время и для меня.

Я стараюсь постоянно шлифовать свои роли. С каждым годом приходит новое понимание роли, ее исполнения. Но голос нельзя переутомлять, нельзя петь постоянно по пять-шесть часов в день, всему есть предел.

— Как у вас проходит процесс работы над ролью? Сколько времени проходит от момента, когда вы решили петь конкретную партию, до выхода на сцену?

— Над Нормой я работала больше двух месяцев, чтобы спеть правильно, музыкально, технично, в нужных темпах. Это немного времени, такие сроки возможны, когда находишься в хорошей вокальной форме. Обычно над партией работают шесть-семь месяцев, до года. Бывает, что певцы и два года работают над партией. Спеть — это только первая ступенька, потом идет осознание роли, своеобразная адаптация на сцене. У нас этот процесс называется «обкатыванием роли». Можно сказать, что развитие роли происходит всю жизнь. Другое дело, что есть партии, которые уже не представляют интереса по своему драматургическому развитию.

— Некоторые артисты испытывают страх перед сценой. Вам не случалось его переживать?

— Чтобы выйти на сцену, нужно быть спокойным, психологически уравновешенным человеком, уверенным в своем знании музыкального материала. Безусловно, вначале присутствует определенный мандраж, но проникаясь ролью, вживаясь в образ, ты переходишь в совсем другое состояние.

Есть такие сложные, и даже опасные партии, как Герман, который сходит с ума в «Пиковой даме», леди Макбет, Лючия из одноименной оперы. Не секрет, что в некоторых случаях эти партии провоцировали нервные срывы, при работе над такими ролями у некоторых актеров страдал рассудок. Мы проживаем жизни на сцене, и конечно такие вещи откладывают отпечаток. Поэтому я стараюсь петь разнообразные партии, выбирать светлые моменты, соблюдать некоторую очередность, чтобы не петь, например, только леди Макбет, Аиду или Тоску, а что-нибудь такое, где героиня хотя бы жива остается (смеется, — авт.).

— Бывают ли неудобные партнеры, с которыми вам некомфортно? И наоборот — есть ли любимые партнеры?

— Я очень уважаю профессионалов, мастеров своего дела, которые продолжают развиваться, несмотря на свой богатый творческий опыт. Снова скажу о Пласидо Доминго. Он делает все возможное, чтобы привлечь как можно больше людей в разных уголках мира к оперному искусству. Это особенный человек, готовый жертвовать каждой минутой личного времени, если это принесет пользу опере. Есть прекрасные партнеры, в том числе из молодого поколения. Если я смотрю состав и вижу их имена, всегда искренне радуюсь, что у меня будет возможность снова поработать с ними.

К сожалению, встречаются и неадекватные партнеры. Я работала во многих театрах, которые приглашают интернациональные составы из самых разных стран. Артисты южных кровей более темпераментны. На мой взгляд - следует адекватно вести себя на репетициях. Ведь репетиции — это черновая работа, где люди очень устают. Как правило, она продолжается в течение шести часов с перерывом на обед. Это очень изматывает, процесс длится неделями. Но, конечно, я не хочу никого осуждать. Это специфическая работа, в которой очень многим приходится жертвовать. Поэтому я не разделяю — плохой партнер или хороший. Сегодня звучит голос, завтра — нет. Бывает всякое. Пусть нас судят зрители.

В Украине я всегда пою с удовольствием, огромное спасибо коллегам и руководству Национальной оперы, что они всегда идут мне навстречу, ценят как творческую личность.

— У вас есть любимые композиторы? Или есть любимые роли у разных композиторов?

— По типу голоса мне приходится петь драматические партии. Сейчас работала над Нормой* и мне очень интересен этот образ, потому что он включает много спектров. Сложные взаимоотношения Нормы, жрицы и прорицательницы друидов, с отцом — в своей последней молитве она просит отца, верховного друида Оровезо, спасти ее детей. Непростые отношения с Поллионом, римским консулом, завоевателем и врагом друидов. Норма нарушила все устои, вступив в связь с консулом и родив от него двоих детей. У Нормы есть подруга — Адальджиза, которую полюбил Поллион, образовался любовный треугольник.

Есть еще одна трагическая линия: в отчаянии Норма решается убить своих детей, но материнский инстинкт возобладал, дети остались живы.

*Норма — лирическая двухактная трагедия итальянского композитора Винченцо Беллини, написанная по трагедии Александра Суме «Норма, или Детоубийство». Партия Нормы — одна из самых трудных в репертуаре сопрано. Самой знаменитой Нормой XX века была Мария Каллас.

— Случается ли вам отказываться от ролей?

— Конечно. За некоторые роли я сейчас не берусь, они уже не настолько мне интересны — тот же «Бал-маскарад», который я пела несколько лет, Сантуцца из «Сельской чести», Татьяна Ларина (ее я пела в студенчестве), Наталка-Полтавка. Даже Аида — со всей ее гениальной музыкой, я пела ее много лет. Я развиваюсь, жизнь идет вперед, поэтому меняются и мои предпочтения в ролях.

— Как устроен ваш быт за границей?

— Стараюсь жить в 10-15 минутах от театра, когда ты уставшая после репетиций — уже не остается сил на общественный транспорт, люблю пройтись пешком. После репетиций хочется побыть одной, в тишине и одиночестве, нет сил находиться в толпе. Я люблю хорошую музыку. Включаю себе в наушниках легкий джаз. Даже в перелетах предпочитаю не смотреть кино, а слушать джаз или другую отвлекающую музыку.

Подготовка к роли отнимает огромное количество энергии. Сейчас я уже научилась переключаться, а раньше сложно выходила из образа. Сейчас мне нужен день, а лучше два для отдыха, чтобы я могла петь следующий спектакль.

— Вы вернулись в Киев после долгого перерыва, как он вас встретил?

— За границей меня тянет домой, скучаю. И здесь я ощущаю спокойствие. Не могу сказать, что привыкла уезжать и подолгу жить за границей. Это очень трудный образ жизни, не каждому человеку он подходит. Не всякий его выдержит. Это огромные жертвы — скучаешь по семье, по дому.

Киев для меня — спокойный, зеленый, родной. Я провела здесь много лет жизни. Люблю эту часть города — центр вокруг оперы, потому и квартиру купила здесь. У меня тихий двор, и я обожаю свой дом. С подругами, знакомыми, детьми любим гулять по городу, особенно по тихим улочкам недалеко от Софиевского собора.

Думаю, у каждого человека должно быть место, его дом, где его ждут, куда он может вернуться. Поэтому возвращаясь домой, в родной город, я отдыхаю душой, черпаю здесь силы, чтобы готовить новые роли. И, конечно, благодарна своему зрителю в Украине, который всегда встречает меня с особой теплотой.