Философия на стенах и заборах. Стрит-арт от Ежи Конопье
Ежи Конопье
«Кстати, а ты видела моего паука в стене?» С этого вопроса начинается наша встреча с украинским стрит-арт художником Ежи Конопье. Он немного задерживается на интервью, и, пока я жду, предлагает сходить и посмотреть одну из его работ. Черный паук размером с ладонь, сделанный из проволоки, прячется в круглой дыре в стене старого дома на ул. Хорива. Он затерялся среди пустых пластиковых бутылок и другого мусора так, что сперва и не увидишь. Уже потом присматриваешься и находишь два глаза-бусинки.
«Это одна из работ, которые были сделаны в ходе квеста два года назад, осенью», — объясняет Конопье, когда приходит на встречу. Он одет в желтую футболку, в руках держит коричневый чемодан с наклейкой в виде рыбного скелета и надписью «Ежи Конопье» на украинском и английском.
«Это одна из работ, которые были сделаны в ходе квеста два года назад, осенью», — объясняет Конопье, когда приходит на встречу. Он одет в желтую футболку, в руках держит коричневый чемодан с наклейкой в виде рыбного скелета и надписью «Ежи Конопье» на украинском и английском.
В чемодане — все, что нужно художнику для перфоманса. Так он называет процесс приготовления зефира маршмеллоу на мини-мангале. Мангал — прямо внутри чемодана. Конопье выбирает одно из людных мест в Киеве, чаще всего начало Пешеходного моста, который ведет на Труханов, и предлагает всем желающим угоститься зефиром на шпажках, слегка поджаренным на углях. Те, кто захочет отблагодарить Конопье за лакомство, могут бросить в четырехлитровую стеклянную банку донейшн — денежное пожертвование.
Работы, сделанные во время квеста. Для увеличения нажмите на изображение
Мы присаживаемся на парапет на одной из самых тихих улиц Подола — Боричевом Токе, и первым делом я спрашиваю о квесте, после которого в дыре дома появился тот самый паук.
— Однажды у меня возникла идея сделать марафон: в течение месяца ежедневно делать по одной работе, размещать эти работы в разных уголках Киева. Только шесть или семь работ — это предварительные эскизы или заготовки. Остальное приходилось придумывать на ходу, импровизировать. Одна называлась «Дафт Панк» — в честь одноименной группы. Это были наклейки с головами в шлемах, как у вокалистов группы. Я должен был наклеить их вместо голов у человечков на дорожных знаках. Наклейки как раз были заготовкой, которую я выдумал давно, но приберег для квеста на случай, если не будет идеи, а надо что-то оставить.
— Откуда вообще взялась сама идея?
— Идея самого марафона — не новая, так уже делали разные художники, иллюстраторы, стрит-арт художники, тот же Бэнкси в октябре 2014-го в Нью-Йорке. Но я боялся, что устану, обленюсь или потеряю смысл. Потому решил оформить все это в виде квеста. Размещал работу, постил в Фейсбуке ее описание и загадку о месте, где она спрятана. Участниками квеста могли стать все желающие: нужно было отгадать загадку, отыскать мою работу, сделать селфи с ней. То, что в этой затее задействованы другие люди, стимулировало меня продолжать каждый день.
— Однажды у меня возникла идея сделать марафон: в течение месяца ежедневно делать по одной работе, размещать эти работы в разных уголках Киева. Только шесть или семь работ — это предварительные эскизы или заготовки. Остальное приходилось придумывать на ходу, импровизировать. Одна называлась «Дафт Панк» — в честь одноименной группы. Это были наклейки с головами в шлемах, как у вокалистов группы. Я должен был наклеить их вместо голов у человечков на дорожных знаках. Наклейки как раз были заготовкой, которую я выдумал давно, но приберег для квеста на случай, если не будет идеи, а надо что-то оставить.
— Откуда вообще взялась сама идея?
— Идея самого марафона — не новая, так уже делали разные художники, иллюстраторы, стрит-арт художники, тот же Бэнкси в октябре 2014-го в Нью-Йорке. Но я боялся, что устану, обленюсь или потеряю смысл. Потому решил оформить все это в виде квеста. Размещал работу, постил в Фейсбуке ее описание и загадку о месте, где она спрятана. Участниками квеста могли стать все желающие: нужно было отгадать загадку, отыскать мою работу, сделать селфи с ней. То, что в этой затее задействованы другие люди, стимулировало меня продолжать каждый день.
В первом ряду второй справа — тот самый паук. Для увеличения нажмите на изображение
— Что получал победитель?
— Я выдумал такой концепт: весь квест был замешан на тройках. 33 дня квеста, 33 работы. За первое место победитель получал 3,33 кг печенья в подарок, за второе — 2,22 кг, за третье — 1, 11 кг соответственно.
— И как, искали?
— Честно говоря, первые пару дней я думал, что идея неудачная. В первый день никто не ответил, а потом принялись искать и все заработало.
Для квеста я выбирал мелкие работы, которые можно было бы выполнить за сутки. Много времени уходило не только на создание работы, а и на «постпродакшн»: написать текст, выдумать формулировку для загадки, ну и так далее.
— Расскажи про паука. Он сидит среди мусора. Мусор появился потом?
— Когда я засовывал туда паука, то, конечно, прибрался в этой дыре, но потом бутылки снова там появились. Я не стремлюсь довести все до идеала и вычистить пространство. Если моя работа вписывается в эти условия, этот антураж, эту атмосферу, то так и будет. Пауки живут среди мусора, потому, думаю, по соседству с пустыми бутылками он смотрится органично.
— Было ли такое, когда хотелось бросить затею?
— Я выдумал себе ездить на велосипеде, это тоже стало частью концепта — добраться на место, где оставлю свою работу, на велике. Были моменты, когда я реально жалел, что взялся за эту затею. Особенно, когда трижды крутил педали на левый берег с Нивок: на Радужный, Новую Дарницу и Троещину.
Месяц я реально жил этим проектом, спал по несколько часов, очень хотел закончить его.
— Все работы сохранились до сегодня?
— Где-то две трети еще существуют в разных местах и в разном виде.
— Я выдумал такой концепт: весь квест был замешан на тройках. 33 дня квеста, 33 работы. За первое место победитель получал 3,33 кг печенья в подарок, за второе — 2,22 кг, за третье — 1, 11 кг соответственно.
— И как, искали?
— Честно говоря, первые пару дней я думал, что идея неудачная. В первый день никто не ответил, а потом принялись искать и все заработало.
Для квеста я выбирал мелкие работы, которые можно было бы выполнить за сутки. Много времени уходило не только на создание работы, а и на «постпродакшн»: написать текст, выдумать формулировку для загадки, ну и так далее.
— Расскажи про паука. Он сидит среди мусора. Мусор появился потом?
— Когда я засовывал туда паука, то, конечно, прибрался в этой дыре, но потом бутылки снова там появились. Я не стремлюсь довести все до идеала и вычистить пространство. Если моя работа вписывается в эти условия, этот антураж, эту атмосферу, то так и будет. Пауки живут среди мусора, потому, думаю, по соседству с пустыми бутылками он смотрится органично.
— Было ли такое, когда хотелось бросить затею?
— Я выдумал себе ездить на велосипеде, это тоже стало частью концепта — добраться на место, где оставлю свою работу, на велике. Были моменты, когда я реально жалел, что взялся за эту затею. Особенно, когда трижды крутил педали на левый берег с Нивок: на Радужный, Новую Дарницу и Троещину.
Месяц я реально жил этим проектом, спал по несколько часов, очень хотел закончить его.
— Все работы сохранились до сегодня?
— Где-то две трети еще существуют в разных местах и в разном виде.
— Засекали ли тебя полицейские, или, может, еще кто-нибудь?
— Конечно. Однажды на Московском мосту меня увидели полицейские — очевидно, еще из непереаттестованных, и начали кричать на меня через все восемь полос.
Такие истории были не только во время квеста. Однажды я придумал работу под названием «А могла бы быть реклама». Хотелось переосмыслить пространство на столбах и досках для объявлений. Использовал материалы, чтобы сделать из ДВП баскетбольный щит, сетку и корзину. Написал: «А могла быть реклама». Когда цеплял, подошли полицейские и спросили, что я такое снимаю. Подумал: интересно, милиционеры старые, которые были до реформы, спросили бы, что я вешаю, а эти — что я снимаю. Но я объяснил им, в чем суть, и они ушли.
Несколько раз общался с дворниками, однажды для другой работы на Нивках выбрал зеленый забор в качестве локации для размещения своего стихотворения. Так вышло, что написал его давно, там про переезд, про ремонт, про новый этап и перемены в жизни, про чувства к одному человеку. И все ждал, пока появится идеальное место для этого объекта. И вот, на Нивках, где я вырос, разрушили одноименный кинотеатр, который строился еще при СССР и был своего рода символом района. На его месте строят что-то другое, и обнесли зеленым забором. Мне показалось, что это идеально: в стихотворении метафорично рассказывается о разрушении чего-то и сотворении нового взамен старого. Точно так, как было за этим забором.
— Конечно. Однажды на Московском мосту меня увидели полицейские — очевидно, еще из непереаттестованных, и начали кричать на меня через все восемь полос.
Такие истории были не только во время квеста. Однажды я придумал работу под названием «А могла бы быть реклама». Хотелось переосмыслить пространство на столбах и досках для объявлений. Использовал материалы, чтобы сделать из ДВП баскетбольный щит, сетку и корзину. Написал: «А могла быть реклама». Когда цеплял, подошли полицейские и спросили, что я такое снимаю. Подумал: интересно, милиционеры старые, которые были до реформы, спросили бы, что я вешаю, а эти — что я снимаю. Но я объяснил им, в чем суть, и они ушли.
Несколько раз общался с дворниками, однажды для другой работы на Нивках выбрал зеленый забор в качестве локации для размещения своего стихотворения. Так вышло, что написал его давно, там про переезд, про ремонт, про новый этап и перемены в жизни, про чувства к одному человеку. И все ждал, пока появится идеальное место для этого объекта. И вот, на Нивках, где я вырос, разрушили одноименный кинотеатр, который строился еще при СССР и был своего рода символом района. На его месте строят что-то другое, и обнесли зеленым забором. Мне показалось, что это идеально: в стихотворении метафорично рассказывается о разрушении чего-то и сотворении нового взамен старого. Точно так, как было за этим забором.
Проезжали полицейские, увидели, что я делаю, и сказали, что в этом нет смысла — все равно, мол, по техническим параметрам забор вокруг стройки всегда должен быть полностью зеленым. И мой стих все равно закрасят. Но мне было важно сделать эту работу, несмотря ни на что.
— Чем ты занимаешься помимо стрит-арта? Как зарабатываешь на жизнь?
— Вообще я графический дизайнер, и в стрит-арт пришел из дизайна. Просто там нет такого поля для самореализации, для того, чтобы донести до других какую-то свою личную мысль, чувства, сказать что-то во всеуслышание. Стрит-арт — это всегда что-то, немножечко нелегальное.
Вообще, когда я начинал работать в этом направлении, то не думал, что будет такая реакция. Одна из моих первых работ — стих «Чому являєшся мені», написанный в виде объявлений на доске объявлений. Кажется, в момент, когда я это делал, сам еще не до конца разглядел смысл. Стих о высоком — о любви и чувствах — становится трэшем, чем-то одновременно ненужным и массовым, почти что мусором.
— Вообще я графический дизайнер, и в стрит-арт пришел из дизайна. Просто там нет такого поля для самореализации, для того, чтобы донести до других какую-то свою личную мысль, чувства, сказать что-то во всеуслышание. Стрит-арт — это всегда что-то, немножечко нелегальное.
Вообще, когда я начинал работать в этом направлении, то не думал, что будет такая реакция. Одна из моих первых работ — стих «Чому являєшся мені», написанный в виде объявлений на доске объявлений. Кажется, в момент, когда я это делал, сам еще не до конца разглядел смысл. Стих о высоком — о любви и чувствах — становится трэшем, чем-то одновременно ненужным и массовым, почти что мусором.
— А легальные работы есть?
— Бывало, но не так много. Скорее, это просто работы, на которые мы получили разрешение. Недавно одна такая — из проекта «Код города», который делался вместе с Александром Михедом и Еленой Масон, — появилась в Лисичанске, который расположен совсем рядом с зоной боевых действий. Так вышло, что когда я приехал в город автостопом на разведку, первую ночь ночевал прямо на улице, в сквере. Оказалось, что там, в Лисьей балке, размещалась первая шахта на Донбассе. Мне было очень страшно — 20 км и фронт. Потом познакомился с местной библиотекаршей и ее мужем-музыкантом, которые рассказали мне о том, как в городе были войска, где стояли чеченцы с минометами — на детской площадке, куда прилетали снаряды от «Градов».
Задумка была напомнить жителям города о чем-то украинском. Взяли писателя Владимира Сосюру, который сам родом с Донбасса, из города Дебальцево, но детство и юность провел в Лисичанске. Хотели написать на стенах города его известное стихотворение «Любіть Україну», но выкинули эти два слова «любите Украину», ведь ожидали в ответ вопросы с претензиями вроде «А за что ее любить?» Остальную часть стихотворения разбили на элементы и оставили надписи в разных локациях, там, где это подходило по смыслу.
— Как ты выбираешь темы?
— Обычно это то, что меня лично волнует, что-то личное, жизненное, что ли. Но есть и шуточные, стебные вещи. И это единственный шанс выдержать этот мир — просто погнать.
— Бывало, но не так много. Скорее, это просто работы, на которые мы получили разрешение. Недавно одна такая — из проекта «Код города», который делался вместе с Александром Михедом и Еленой Масон, — появилась в Лисичанске, который расположен совсем рядом с зоной боевых действий. Так вышло, что когда я приехал в город автостопом на разведку, первую ночь ночевал прямо на улице, в сквере. Оказалось, что там, в Лисьей балке, размещалась первая шахта на Донбассе. Мне было очень страшно — 20 км и фронт. Потом познакомился с местной библиотекаршей и ее мужем-музыкантом, которые рассказали мне о том, как в городе были войска, где стояли чеченцы с минометами — на детской площадке, куда прилетали снаряды от «Градов».
Задумка была напомнить жителям города о чем-то украинском. Взяли писателя Владимира Сосюру, который сам родом с Донбасса, из города Дебальцево, но детство и юность провел в Лисичанске. Хотели написать на стенах города его известное стихотворение «Любіть Україну», но выкинули эти два слова «любите Украину», ведь ожидали в ответ вопросы с претензиями вроде «А за что ее любить?» Остальную часть стихотворения разбили на элементы и оставили надписи в разных локациях, там, где это подходило по смыслу.
— Как ты выбираешь темы?
— Обычно это то, что меня лично волнует, что-то личное, жизненное, что ли. Но есть и шуточные, стебные вещи. И это единственный шанс выдержать этот мир — просто погнать.
— Много ли в Украине стрит-арт художников?
— Мало, и кажется, что их почти нет. Все изменилось после того, как в моду вошли муралы. Те, кто раньше что-то делал, с появлением муралов вдруг как-то притихли.
— А как же эта группа, которая оставляет колкие надписи черным маркером в центре Киева, на том же Подоле?
— Да, знаю их, там работало трое: две девушки и парень, с ними было интервью, но они не показали лиц. Надписи, которые они делают, действительно запоминающиеся. Но я не согласен, к примеру, с тем где они пишут. Кажется, на некоторых локациях я бы лично взял краску и зарисовал это все. Вот, например, на белой стене возле Могилянки. Историческая местность, испорченный фасад — разве так можно? Я понимаю, что это красиво смотрится на фотках в инстаграме, но все же…
Даже если вы напишете что-то очень крутое, какую-то едкую, крутую фразу, но, например, на свежевыбеленной стене только что реконструированного исторического здания — по моему мнению, это моветон. Вот почему я старательно подхожу к выбору локаций.
— Мало, и кажется, что их почти нет. Все изменилось после того, как в моду вошли муралы. Те, кто раньше что-то делал, с появлением муралов вдруг как-то притихли.
— А как же эта группа, которая оставляет колкие надписи черным маркером в центре Киева, на том же Подоле?
— Да, знаю их, там работало трое: две девушки и парень, с ними было интервью, но они не показали лиц. Надписи, которые они делают, действительно запоминающиеся. Но я не согласен, к примеру, с тем где они пишут. Кажется, на некоторых локациях я бы лично взял краску и зарисовал это все. Вот, например, на белой стене возле Могилянки. Историческая местность, испорченный фасад — разве так можно? Я понимаю, что это красиво смотрится на фотках в инстаграме, но все же…
Даже если вы напишете что-то очень крутое, какую-то едкую, крутую фразу, но, например, на свежевыбеленной стене только что реконструированного исторического здания — по моему мнению, это моветон. Вот почему я старательно подхожу к выбору локаций.
Стрит-арт — это такой себе инструмент общения с обществом. Если тебе есть что сказать, если ты готов заявить об этом громко, если ты достаточно смел для этого… Я думаю, что стрит-арт художники должны не только осмелиться заявить о чем-то, а и уметь ответить за свое заявление и за форму, в которой она была сделана.
Понравилась статья? Поблагодари автора!
Стрит-арт изучала
Александра Горчинская