Очень трудно слушать о проблемах друзей не в терапевтической позиции, не анализируя их и не пытаясь эмпатировать и отражать. Замечала, что когда рассказывают о жизни, я замолкаю, перестаю говорить о себе и углубляюсь в другого человека. Спустя час чувствую себя уставшей.

Часто замечаю на улице или в общественных местах людей с легкими или не очень расстройствами: обсессивно-компульсивное расстройство, патологический нарциссизм, бред величия, сверхценные идеи, мания и т.д. Иногда сочувствую преступникам вместо того, чтобы злиться на них.

Из смешного: когда кошка внеурочно мяукала, я ее регулярно спрашивала: «Мия, что сейчас происходит?», призывая к рефлексии.

Когда люди слышат, что я психотерапевт, то начинают жаловаться на жизнь, а если я раздражаюсь на это — они удивленно-обиженно говорят что-то в духе «тыжпсихолог». На самом деле я испытываю огромное облегчение и кайф, когда можно поговорить о кино, путешествиях, еде, шмотках... О чем угодно, кроме проблем в личной жизни, но почему-то получается наоборот.

За пивом с друзьями и новыми знакомыми время от времени хватаюсь за телефон, чтобы проверить какую-то байку, которую от них услышал — это может стать идеей для расследования. Даже после первого свидания через Тиндер лезу иногда проверять, какое имущество зарегистрировано на человека, не являются ли его родственники госслужащими.

Впоследствии развилось острое неприятие новых знакомых, родственники которых засветились в коррупционных скандалах. Однажды пришел в гости к давнему другу на ужин, на второй час посиделок выяснилось, что мама его жены, скажем так, не совсем чиста на руку. Пришлось придумывать миллион причин, почему мне вдруг захотелось уйти. Больше в гости к нему не хожу.

Полгода назад знакомая предложила во время посиделки «шаровые» карточки на метро, по 5 гривен за поездку вместо 8. Я такой: «А мне можно?» Она: «С условием, что не будешь проводить расследование, откуда они».

Поехал прошлым летом за границу: лежу на пляже, пиво, солнце, релакс. Вдруг вижу, как в 100 метрах от меня фургон разгружает строительные материалы и уже собирает пляжный павильон. Убеждал себя не вмешиваться больше 40 минут, несколько раз искупался, отжался, пробежался — не помогло. Набрал таки полицию и попросил проверить документы. Думаю: вот незадача, а еще говорят, что только в Украине коррупция. Приезжают копы, начинают говорить с хозяином фургона и... пожали руки и уехали! Я подхожу, а хозяева первым делом тычут мне лицензию на местном языке, ругаются. Матерные слова были понятны. «Ну и гнида же ты, не даешь людям бизнес нормально вести», — подумал я про себя, а со следующего дня покупал пиво только в этом павильоне. Хоть как-то чувство вины хотелось искупить.

Прохожу военную службу в одной украинской спецслужбе, специализация — оперативно-розыскная деятельность.

Обо всех новых знакомых начинаю думать, где пригодятся в профессиональной деятельности: как источник, доступ, инструмент информации. Имея минимальные навыки разведки, из открытых источников по инерции проверяешь новых знакомых, предоставленную информацию, источники и прочее.

У меня выхолощен социальный круг общения, с одной стороны вроде неплохо — плюс-минус один уровень образования, статуса, подготовки. С другой, реально плохо, потому что я оторвана от реалий в других сферах.

Большое влияние на мою жизнь оказывают ограничения, связанные с наличием допуска к государственной тайне: есть определенные ограничения в гражданских правах, выезде за границу, политической активности. За иностранца замуж выходить запрещено, строить бизнес, пользоваться Интернетом в режимных помещениях, да вообще, компьютеры — только с заклеенными портами, ту же флешку незарегистрированную вставить нельзя. Чтобы выехать за пределы области, нужно предварительно просить разрешение.

Постоянно в ресторанах записываю идеи, часто фотографирую блюда, думаю, как их можно адаптировать к принципам правильного питания. В уме постоянно рассчитываю калькуляцию, цены занижены или нет. Обязательно заглядываю на кухни в заведениях, смотрю, кто чем пользуется.

Еще не могу читать посты инстаграмных фей (любого пола) про правильное питание. Потому что дружу с математикой и вижу яркие противоречия в цифрах.

По этой же причине никогда не комментирую посты о правильном питании. Большинство людей вообще не умеет считать.

Работаю юристом 20 лет. Всегда была влюблена в свою профессию и в право вообще, это серьезная часть моей идентичности, поэтому в обычной жизни все явления, отношения, ситуации рассматриваю сквозь призму правовых норм. Так как право — логическая конструкция по природе, на мой взгляд, правовой нормой можно описать все явления окружающего мира.

Я занимаюсь интеллектуальной собственностью и медиа-правом, а это касается практически всего, что нас окружает, и моя профдеформация связана в основном с этими сферами.

Например, когда я смотрю фильм, то обращаю внимание на узнаваемые образы и логотипы в кадре, и всегда думаю: «А как оформили разрешение на использование этого товара или торговой марки?», «А дал ли согласие правообладатель на включение в фильм его картины?», «А разрешены ли эти отступления от сюжета, ведь в книге было по-другому?»

Если в ресторане играет живая музыка, всегда думаю, очистили ли права на ее исполнение, у какой организации и кто именно — группа или ресторан? А если играют плохо, то интересно, может ли правообладатель подать в суд за искажение оригинального произведения и следит ли он за этим?

С моим парнем живем вместе почти 10 лет, но я не говорю о нем как о муже, всегда включается юридическая формулировка. На паспортном контроле в Израиле нас спросили, в каких мы отношениях. Я, как обычно, отвечаю: «Проживаємо разом однією сім'єю без реєстрації шлюбу». Работник паспортной службы завис на пару минут.

Мой любимый анекдот про юридическую профдеформацию: «Два юриста в кафе достали бутерброды. Официант: «Извините, у нас нельзя есть свою еду». Юристы переглянулись, пожали плечами и обменялись бутербродами».

Я психолог-сексолог, до этого — создательница магазина интимных товаров.

В обычной жизни во всем могу найти секс: хоть в асфальте, хоть в налоговой декларации. Плюс с абсолютной легкостью могу говорить о сексе и физиологии не шепотом и не оглядываясь.

Однажды, еще в эпоху магазина, у меня в рюкзаке включилось три вибратора.

Чаще всего оказывается, что люди вокруг не настолько легко воспринимают тему секса, менструации и всего такого, постоянно говорят: «Тише, ты что!»

При знакомстве, если не в теме, то обычно «Гыгы сексолог! Шо, прям сексолог? Шо серьезно? Не, у меня проблем нету, мне не надо. А шо, много кто ходит, да?»

А если в теме, то могут сразу вопросы задавать, мол, почему женщина не хочет секса или почему партнеры изменяют, какой размер любят девушки.

Однажды у меня был оффлайн семинар по куннилингусу, там по 50 человек в день регистрировалось. И я говорила в обычном разговоре: «Ура, у меня еще пять куннилингусов!»

Мне не повезло быть филологом — я граммар-наци. В частности, мне постоянно хочется исправить строчки в некоторых детских книгах, которые читаю ребенку.

У меня даже есть определение «харьковские стихи» — это когда русскоязычные писатели пытаются писать по-украински, используя русскоязычные словесные конструкции и русские слова.

В то же время в моей разговорной речи встречается смесь как минимум трех языков, и мне приходится возмущаться самим собой.

Один из моментов моей работы — постоянно куда-то хочется. Каждый день я вижу красивые картинки, фото отелей, городов и везде мне нужно. Список бесконечный и постоянно растет. Билеты покупаются на год вперед. И кажется, от этого уже не избавиться.

Я оцениваю людей по тому, где они отдыхали, и как вообще относятся к путешествиям. Сразу понимаю, «мой» человек или нет.

Всегда, в любой компании, на любом мероприятии я слышу: «А что там Египет? Есть горящие?» И дальше разговор превращается в консультацию на тему «Где, в каком сезоне и за сколько лучше отдохнуть».

Из минусов — плохой сон. Постоянно снится, что кто-то не успел на рейс, не заселили в отель, не нашли трансфер. Ночью просыпаюсь с мыслями, кто сегодня куда летит, нужно проверить табло Борисполя, все ли в порядке, зарегистрировать на ночной рейс, места у окошка... Работа 24/7 в буквальном смысле. На выходных, в отпуске — везде.

На полную занятость работаю в этой сфере третий год. Не знаю, насколько это можно считать профдеформацией, но последнее время на любых фотографиях я первым делом замечаю мебель, потом уже людей. Даже в фильме вижу сначала интерьер, а потом уже действие.

В ресторане первым делом изучаю интерьер, а потом уже меню, всегда любопытно все потрогать на предмет «как это сделано».

Не могу отключиться от работы никогда, поэтому сложно говорить о повседневной жизни вне работы. Моя программа ежедневная, потому приходится всегда быть в курсе событий в стране и в мире. Очень много говорю и думаю о политике. Конечно, пытаюсь себя сдерживать, но стоит кому-то затронуть тему (особенно, если несут бред) — мне сложно промолчать. Порядком устала от этого.

Пару раз на крыльце редакции видела «Путина» — мужчину в плаще, который на него очень похож.

Если попадаю в компанию, где есть и девушки, и парни, мне обычно не о чем поговорить с девочками: я обсуждаю не детей, хотя сама мать, моду, косметику и мужчин. Сразу оказываюсь в центре какой-то серьезной политической дискуссии с мужиками и порой сама не понимаю, что я там делаю.

В период выборов, вот как сейчас, в прямом смысле слова дергается глаз и воспаляется троичный нерв.

Когда в стране происходит жесть, я не думаю, как спасать семью и себя. Я думаю о завтрашнем эфире, что и как успеть поменять за пару часов, какие должны быть сюжеты, верстка программы.

Например, когда «убили» журналиста Аркадия Бабченко, мы сделали сюжет в память о нем, а когда он «ожил», я позвонила в редакцию из-за границы (была в отпуске) и прокричала «Меняй музыку сюжета на веселую, убирай черную ленту и черно-белые титры в конце!» Когда была Керчь и вводили военное положение, то я поздно вечером организовала онлайн-летучку одновременно с заседанием СНБО.

Походы в украинские суши-бары всегда веселят, ведь еда отдаленно напоминает японскую, есть ошибки в названиях. А в «Евразии» в туалете надпись на японском, которая вроде как должна означать: «Не выбрасывайте бумагу в унитаз», на самом деле обычная абракадабра. Неоднократно говорила ребятам исправить — ноль на массу.

Очень критично отношусь к тренингам и гуру, которые замешивают в своих проповедях японскую культуру, так как зачастую это чистой воды шароварщина.

Четыре года занимаюсь икебаной. Начала по-другому смотреть на деревья и цветы. Теперь, когда вижу красивую ветку, представляю, какую композицию могу с ней сделать, хочется вынуть с сумки секатор и оттяпать ее.

Научилась видеть красоту обычных цветов: когда прохожу мимо ларьков и бабушек с розами, глаза слезятся от того безобразия, что продают. Ведь можно сделать букет дешевле и красивее.

На восьмое марта был случай, когда в Полтаве с поезда наспех покупала букеты маме и сестре. Первый мне сложили как попало, и пока продавец отвлеклась, я сама быстро собрала второй, перевязала и оформила. Муж, когда увидел букеты, спросил, тот, где тюльпанов больше, — маме? И указал на собранный мной букет, хотя там тюльпанов было на треть меньше. Мы вместе посмеялись, муж сказал, что тоже по-новому глянул на искусство флористики. А еще я его приучила покупать красивые букеты.

Конечно, мне уже привычно слышать от новых знакомых шутки о своей профессии. Чем «проще» человек, чем больше у него гендерных стереотипов, тем сильнее его реакция.

Я же — обычный врач, как и все. И профдеформация у меня такая же, как у других врачей. Хотя я и могу со спины определить, что женщина беременна. Меняется осанка, походка. Еще как гинеколог, зная детали женского организма, считаю, что ответственность за нежелательную беременность всегда лежит на мужчине.

Что объединяет сегодня многих врачей: они еще не поняли, что наша работа — это сфера услуг. И до сих пор относятся к пациенту, как лаборант к мазку. Да и пациенты привыкли ждать от нас «волшебной таблетки» и решения всех своих бед. Но за 10 лет в коммерческой медицине я изменил свой подход к профессии. Если пациентка решит позвонить мне даже ночью, проблема только в том, что я могу не услышать звонка. А так-то конечно пусть звонит и спрашивает, это же моя пациентка!

Также я часто консультирую друзей: по каким-то мелким недомоганиям и если нужно посоветовать врача. Когда в компании малознакомая женщина пытается получить консультацию, узнав, кем я работаю, — отказываю, конечно. За барной стойкой не консультирую. Часто встречается отношение «тыжврач»: давай, реши мою проблему, дай мне волшебную таблетку. Но врачи так не работают.