Сироты и семьи: как помогать эффективно
В преддверии новогодних праздников нам хочется включить режим волшебника и осчастливить обездоленных. В первую очередь — детей-сирот. Как помогать эффективно, почему важнее помогать не интернатам, а семьям? Почему профилактика сиротства важнее подарков для сирот? Кому доверять, когда хочется заняться волонтерством и благотворительностью? На вопросы Уикенда ответила Дарья Касьянова, программный директор проекта «СОС Дитяче Містечко».
Дарья КАСЬЯНОВА
— Уже лет 12 у нас говорят об эффективной благотворительности, хотя в чистом виде доверия к теме благотворительности в нашем обществе нет. Есть отдельные люди, которые вызывают уважение и доверие, через них хочется помогать. И есть события, которые обострили желание помогать.
Так исторически сложилось, что в канун новогодних праздников все меценаты и спонсоры ехали в интернаты и детские дома. Эта традиция укоренилась: раз ребенок живет не дома, а в интернате, ему плохо, он нуждается в подарке и празднике. Кому помогать, люди выбирают исключительно эмоционально. Как только мы слышим «собираем для сирот», сразу включаемся. Сирота — это стигма. Для некоторых критерием выбора становится участие в акции медийного лица. Раз этот известный человек мне нравится, и он помогает, я тоже хочу. На кого-то влияет мода на благотворительность: так делают мои друзья, я тоже буду так делать. Пофиг, кому помогать — дам на детей, животных или стариков.
Есть еще другая категория — это люди до 30 лет, они уже поволонтерили, поездили по детским домам. А потом почитали книжки, позвали умных дядь и теть, попытались наладить доверительные отношения с этими детьми. И поняли, что схема не работает. Когда меня зовут выступать, и я начинаю говорить, что интернаты — зло, на меня смотрят с изумлением: «Как? Вы против помощи? Вам не жалко детей?»
Я знаю многих людей, которые за последние десять лет кардинально изменили свое отношение от желания помогать только интернатам до желания помогать конкретным семьям. Как только перед праздниками начинаются очередные сборы помощи интернатам, меня отмечают в Фейсбуке. Часто преподносится, что люди спасают детей, привозя им кучу бэушного барахла, конфет, от которых у них потом диатезы и прочие проблемы.
Так исторически сложилось, что в канун новогодних праздников все меценаты и спонсоры ехали в интернаты и детские дома. Эта традиция укоренилась: раз ребенок живет не дома, а в интернате, ему плохо, он нуждается в подарке и празднике. Кому помогать, люди выбирают исключительно эмоционально. Как только мы слышим «собираем для сирот», сразу включаемся. Сирота — это стигма. Для некоторых критерием выбора становится участие в акции медийного лица. Раз этот известный человек мне нравится, и он помогает, я тоже хочу. На кого-то влияет мода на благотворительность: так делают мои друзья, я тоже буду так делать. Пофиг, кому помогать — дам на детей, животных или стариков.
Есть еще другая категория — это люди до 30 лет, они уже поволонтерили, поездили по детским домам. А потом почитали книжки, позвали умных дядь и теть, попытались наладить доверительные отношения с этими детьми. И поняли, что схема не работает. Когда меня зовут выступать, и я начинаю говорить, что интернаты — зло, на меня смотрят с изумлением: «Как? Вы против помощи? Вам не жалко детей?»
Я знаю многих людей, которые за последние десять лет кардинально изменили свое отношение от желания помогать только интернатам до желания помогать конкретным семьям. Как только перед праздниками начинаются очередные сборы помощи интернатам, меня отмечают в Фейсбуке. Часто преподносится, что люди спасают детей, привозя им кучу бэушного барахла, конфет, от которых у них потом диатезы и прочие проблемы.
Каждый ребенок, взятый в приемную семью, рассказывает об этих новогодних праздниках. «Однажды у нас за день было пять утренников. Приезжали пожарные, команда мэра, потом волонтеры, религиозники. А вечером мы выступали на губернаторской елке». Если у вас есть собственные дети, вы понимаете, каким стрессом становятся походы на массовые елки.
Чему на самом деле мы учим детей из интерната в такой ситуации? Манипулировать. Если не улыбнешься, тебя не посадят на ручки, не дадут конфеты, не подарят подарок. Не факт, правда, что этот подарок потом достанется тебе.
В одном детском доме семейного типа приемная девочка рассказывала свою историю. Ей было шесть лет, а брату — четыре года, когда они попали в интернат. На Новый год приехали спонсоры, подарили детям конфеты. Девочка взяла конфету и отнесла брату. За это ее наказали: воспитатель вылила ей за шиворот горячую манную кашу.
Для неподготовленного человека визит в интернат — всегда испытание. Помню, когда мы возили журналистов, почти все они плакали. Ребенок выходит и читает стих: «Нарисую мамочку и поставлю в рамочку». А на самом деле это манипуляция, стихи выдали ему воспитатели: «Учи, красиво рассказывай. Приедут спонсоры, будут нам помогать». Одна директор детского дома хвалилась: «Нам привозят красную икру!»
— А вы даете детям красную икру?
— Да, по большим праздникам. Хотите, сделаем вам бутерброд?
— Спасибо, — ответила я, — детскую икру не ем.
Что на самом деле нужно? Контролировать, чтобы в интернатах не нарушались права детей, не было насилия, делать все, чтобы дети имели возможность попасть в приемные семьи, могли нормально социализироваться. Разовыми поездками и конфетами проблему не решишь. Наоборот, это детей только злит. По их же словам, они считают, что мы от них просто откупаемся.
В одном детском доме семейного типа приемная девочка рассказывала свою историю. Ей было шесть лет, а брату — четыре года, когда они попали в интернат. На Новый год приехали спонсоры, подарили детям конфеты. Девочка взяла конфету и отнесла брату. За это ее наказали: воспитатель вылила ей за шиворот горячую манную кашу.
Для неподготовленного человека визит в интернат — всегда испытание. Помню, когда мы возили журналистов, почти все они плакали. Ребенок выходит и читает стих: «Нарисую мамочку и поставлю в рамочку». А на самом деле это манипуляция, стихи выдали ему воспитатели: «Учи, красиво рассказывай. Приедут спонсоры, будут нам помогать». Одна директор детского дома хвалилась: «Нам привозят красную икру!»
— А вы даете детям красную икру?
— Да, по большим праздникам. Хотите, сделаем вам бутерброд?
— Спасибо, — ответила я, — детскую икру не ем.
Что на самом деле нужно? Контролировать, чтобы в интернатах не нарушались права детей, не было насилия, делать все, чтобы дети имели возможность попасть в приемные семьи, могли нормально социализироваться. Разовыми поездками и конфетами проблему не решишь. Наоборот, это детей только злит. По их же словам, они считают, что мы от них просто откупаемся.
В моем окружении нет успешных людей, которые бы с гордостью рассказывали, что выросли в интернате. Однажды я пришла на переговоры к крупному бизнесмену, который помогал детским домам. Когда рассказала, что мы приняли решение помогать приемным семьям, он разрыдался. Оказалось, что он вырос в интернате и только сейчас понял, что надо не интернаты поддерживать, а семьи для таких детей.
Не секрет, что в Верховной Раде есть депутаты, которые росли в интернатах. Я встречалась с одним парламентарием и просила помощи в реформе этих заведений, в организации профилактики сиротства. Он сказал: «У вас ровно пять минут, чтобы убедить вас выслушать. Я сам вырос в интернате». Это был мужчина примерно 50 лет, и я быстро спросила: «Со сколькими друзьями по интернату вы поддерживаете отношения? И кем они стали?» Он задумался, а потом ответил: «Они все умерли». После этого мы с ним долго проговорили.
У 80% детей из тех 106 тысяч, что находятся в интернатах, есть мама и папа. Но этим родителям вовремя не помогли. Такие дети не могут быть взяты в приемные семьи. По закону если в течение шести месяцев родитель не наведывается к ребенку, автоматически включается процедура лишения родительских прав. Но интернаты у нас умные. Судя по журналам посещений, родители проведывают таких детей регулярно. Правда, дети при этом говорят, что не видят родителей годами.
В Днепропетровской области мальчик семь лет провел в интернате. К ним стала приезжать одна волонтер. Мальчишка этот ей приглянулся, она стала наводить справки. Ей говорили, что мама иногда приезжает к сыну. А мальчик сказал, что не помнит, когда в последний раз видел маму и как она выглядит. Женщина сама стала искать, выяснилось, что мама живет в селе, давно спилась, а о папе вообще никто никогда не слышал. Волонтер написала заявление в службу по делам детей. И вот только тогда маму лишили родительских прав, а эта женщина оформила опеку, а потом усыновила парня.
В целом я около 15 лет работаю с семьями, последние два года в «СОС Дитяче Містечко» — это большой международный благотворительный фонд. Наш основной фокус — профилактика сиротства. Работаем с семьями, попавшими в сложные жизненные обстоятельства. По факту — это семьи, где существует риск, что ребенок окажется вне семьи. Например, кто-то из членов семьи потерял работу. Возможно, в Киевской области это не такая большая проблема, а вот в серой зоне Луганской области, где мы тоже работаем, — колоссальная. Она усугубляется, когда детей воспитывает один родитель. Это часто приводит к алкогольной зависимости, а потом к агрессии и насилию.
У 80% детей из тех 106 тысяч, что находятся в интернатах, есть мама и папа. Но этим родителям вовремя не помогли. Такие дети не могут быть взяты в приемные семьи. По закону если в течение шести месяцев родитель не наведывается к ребенку, автоматически включается процедура лишения родительских прав. Но интернаты у нас умные. Судя по журналам посещений, родители проведывают таких детей регулярно. Правда, дети при этом говорят, что не видят родителей годами.
В Днепропетровской области мальчик семь лет провел в интернате. К ним стала приезжать одна волонтер. Мальчишка этот ей приглянулся, она стала наводить справки. Ей говорили, что мама иногда приезжает к сыну. А мальчик сказал, что не помнит, когда в последний раз видел маму и как она выглядит. Женщина сама стала искать, выяснилось, что мама живет в селе, давно спилась, а о папе вообще никто никогда не слышал. Волонтер написала заявление в службу по делам детей. И вот только тогда маму лишили родительских прав, а эта женщина оформила опеку, а потом усыновила парня.
В целом я около 15 лет работаю с семьями, последние два года в «СОС Дитяче Містечко» — это большой международный благотворительный фонд. Наш основной фокус — профилактика сиротства. Работаем с семьями, попавшими в сложные жизненные обстоятельства. По факту — это семьи, где существует риск, что ребенок окажется вне семьи. Например, кто-то из членов семьи потерял работу. Возможно, в Киевской области это не такая большая проблема, а вот в серой зоне Луганской области, где мы тоже работаем, — колоссальная. Она усугубляется, когда детей воспитывает один родитель. Это часто приводит к алкогольной зависимости, а потом к агрессии и насилию.
Наша помощь не предполагает материальной поддержки в чистом виде. Сама семья должна хотеть исправить ситуацию, а ребенок — это, как правило, главная мотивация. Мы работаем по стандартной процедуре, которая применяется в европейской практике и есть в нашем украинском законодательстве.
На первом этапе проводим оценку потребностей семьи: какие ресурсы есть, какие родительские компетенции. Анализируем близкое окружение: кто есть из близких родственников, людей, с которыми доверительные отношения. Таких людей можно попросить помочь и поддержать семью в случае необходимости. Разбираемся с документами: может, мама недооформила какие-то справки? Ей не сказали, а сама она не знала.
На основании оценки потребностей семьи, мы вместе с ними разрабатываем конкретный план помощи. Это не план на века, а перечень действий на ближайшие три месяца. Например, говорим маме: нужно пойти в органы соцзащиты и подать такое-то заявление на получение матпомощи. Боишься или не можешь сама? Возьмем за руку и сходим с тобой.
Ребенок заикается или плохо разговаривает? Води его к нам на групповые занятия к логопеду. Так начинается работа. Привела мама ребенка на занятия — уже хорошо. Потом наш специалист выходит на дом и смотрит, какая живет эта семья, как обращаются с ребенком, справляются ли родители, есть ли чистая постель, игровая зона и рабочее место для занятий.
Конечно, речь не только о мамах. Папы тоже участвуют. У нас есть семья, в которой мама умерла от онкологии, а папа решил отдать троих детей в интернат. Уже написал заявление, а службы его благополучно приняли, но тут включились мы и стали переубеждать: «Это же ваши дети, они лишились матери и очень любят вас. Приводите их к нам, сами приходите». Сейчас все нормально, справляется мужик, работать устроился. Соседки приходят помогать, научили детей готовить. Мы организовали такую социальную сеть, которая позволила этой семье справиться.
Конечно, случаются сбои — забыла, захандрила, не справляюсь. Вот тут хороша небольшая поддержка: просто купить и принести курицу, соков и печенья ребенку. Мама сварит суп, сама поест, ребенка покормит. Предлагаем одежду: дети растут быстро, расходы огромные. А к нам часто обращаются люди, желающие помочь таким семьям: есть хорошие вещи, нужно кому-то передать.
На основании оценки потребностей семьи, мы вместе с ними разрабатываем конкретный план помощи. Это не план на века, а перечень действий на ближайшие три месяца. Например, говорим маме: нужно пойти в органы соцзащиты и подать такое-то заявление на получение матпомощи. Боишься или не можешь сама? Возьмем за руку и сходим с тобой.
Ребенок заикается или плохо разговаривает? Води его к нам на групповые занятия к логопеду. Так начинается работа. Привела мама ребенка на занятия — уже хорошо. Потом наш специалист выходит на дом и смотрит, какая живет эта семья, как обращаются с ребенком, справляются ли родители, есть ли чистая постель, игровая зона и рабочее место для занятий.
Конечно, речь не только о мамах. Папы тоже участвуют. У нас есть семья, в которой мама умерла от онкологии, а папа решил отдать троих детей в интернат. Уже написал заявление, а службы его благополучно приняли, но тут включились мы и стали переубеждать: «Это же ваши дети, они лишились матери и очень любят вас. Приводите их к нам, сами приходите». Сейчас все нормально, справляется мужик, работать устроился. Соседки приходят помогать, научили детей готовить. Мы организовали такую социальную сеть, которая позволила этой семье справиться.
Конечно, случаются сбои — забыла, захандрила, не справляюсь. Вот тут хороша небольшая поддержка: просто купить и принести курицу, соков и печенья ребенку. Мама сварит суп, сама поест, ребенка покормит. Предлагаем одежду: дети растут быстро, расходы огромные. А к нам часто обращаются люди, желающие помочь таким семьям: есть хорошие вещи, нужно кому-то передать.
Так же передаем игрушки. Нам часто привозят горы разобранных лего. Мы раскладываем по пакетам и раздаем. Семьи, конечно благодарны: когда выбираешь, на что потратить деньги — на еду или лекарства, не до игрушек.
Все эти моменты действуют как мотивация на пути к изменениям. По стандартам семьи находятся у нас под сопровождением до трех лет. Сначала мы работаем на стабилизацию психо-эмоционального состояния: налаживаем доверительные отношения, чтобы человек не боялся рассказать нам о своих проблемах. На второй год работаем на усиление родительских компетенций и помогаем решить экономические вопросы. Мама не работает? Разбираемся, почему, смотрим, что нужно сделать. Может, помочь устроить ребенка в детский сад? Например, мама говорит: «Я бы шила что-то себе и соседским детям». Мы купили ей швейную машинку. Смотрим — она действительно шьет. Купили еще хороший оверлок. Все, она свою копейку зарабатывает. У другой мамы трое детей, она не знает, чем заняться. Она аккуратная, щепетильная. Мы оплатили ей курсы маникюра-педикюра. Человек зарабатывает. В другой семье папа окончил курсы массажа.
Хочешь учиться — мы оплатим курсы, нужно зарабатывать — купим оборудование. Учим финансовой грамотности, планированию бюджета. Одна женщина когда-то работала секретарем, потом ушла в декрет, во второй. Мы оплатили ей курс 1С-бухгалтерии. Это уже другой уровень зарплаты, к тому же можно работать неполную неделю или работать удаленно, находясь с ребенком.
По законодательству помощь можно оказывать только тогда, когда нет непосредственной угрозы жизни и здоровью ребенка. Если такая угроза есть, ребенка из семьи нужно изымать. Другой вопрос, куда. Нам в «СОС Дитяче Містечко» проще — мы можем поместить таких детей в патронатную семью. Тогда они не попадают в интернаты, а находятся в семейной обстановке. Тем временем есть возможность работать с биологической семьей, пытаться как-то ее реанимировать.
Это тяжелая работа, но результаты есть. Много семей, которые приходили к нам с высоким риском, через годы становились самодостаточными семьями, которые научились идентифицировать потребности свои и детей, научились их удовлетворять.
Мы убедились, что эта схема работает. Причем, она недорогая. К сожалению, мы работаем не по всей Украине, а только в Киевской области в Броварах, в Киеве в Дарницком районе, в нескольких населенных пунктах Луганской области. По этой же схеме работает «СОС» в 136 странах мира. В некоторых европейских странах она принята как национальная государственная модель.
Хочешь учиться — мы оплатим курсы, нужно зарабатывать — купим оборудование. Учим финансовой грамотности, планированию бюджета. Одна женщина когда-то работала секретарем, потом ушла в декрет, во второй. Мы оплатили ей курс 1С-бухгалтерии. Это уже другой уровень зарплаты, к тому же можно работать неполную неделю или работать удаленно, находясь с ребенком.
По законодательству помощь можно оказывать только тогда, когда нет непосредственной угрозы жизни и здоровью ребенка. Если такая угроза есть, ребенка из семьи нужно изымать. Другой вопрос, куда. Нам в «СОС Дитяче Містечко» проще — мы можем поместить таких детей в патронатную семью. Тогда они не попадают в интернаты, а находятся в семейной обстановке. Тем временем есть возможность работать с биологической семьей, пытаться как-то ее реанимировать.
Это тяжелая работа, но результаты есть. Много семей, которые приходили к нам с высоким риском, через годы становились самодостаточными семьями, которые научились идентифицировать потребности свои и детей, научились их удовлетворять.
Мы убедились, что эта схема работает. Причем, она недорогая. К сожалению, мы работаем не по всей Украине, а только в Киевской области в Броварах, в Киеве в Дарницком районе, в нескольких населенных пунктах Луганской области. По этой же схеме работает «СОС» в 136 странах мира. В некоторых европейских странах она принята как национальная государственная модель.
Если все же очень хочется помогать, что делать?
Отключить эмоции и включить рацио. Для начала задать себе вопрос: почему мне так хочется кого-то спасать? О себе могу сказать, что знаю, откуда у меня синдром спасателя. Я сама переселенка, и как говорят специалисты, спасая других, компенсирую свою боль и бессилие от того, что потеряла.
Дальше спросите у себя: почему вы хотите помогать именно детям в интернатах? Не больным онкологией, не детям, которым нужна трансплантация, а именно сиротам? Может, вы прочли когда-то книгу, которая вас настолько впечатлила? Или в вашей семье были случаи сиротства? А может вы задумываетесь об усыновлении и хотите узнать об этих детях больше? Чем честнее ответить себе на этот вопрос, тем понятнее станет собственная мотивация.
Следующий этап — собрать и проверить информацию. Киевляне должны знать, что у каждого интернатного учреждения в столице есть как минимум 3-5 хороших спонсоров. Если собираетесь единоразово помочь конфетами и подарками, то все это у детей точно есть.
Все-таки хотите поехать? Тогда найдите проверенные волонтерские команды, которые ездят туда на регулярной основе. Они проводят тренинги и мастер-классы, рассказывают о лидерстве, финансах. Может, и вы будете полезны? Обычно в таких командах заранее рассказывают участникам о правах ребенка, о чем говорить и на что обращать внимание.
Да, можно с собой что-то привезти. Я обычно везу прокладки и дезодоранты, резинки для волос, носки. Это не подарки, а просто необходимые мелочи, которые тут же раздаю детям. Из приятного — красивые обручи для волос девчонкам. Не везу конфеты. Могу купить несколько связок бананов, самый обычный яблочный сок проверенного производителя.
Не забывайте, что дети из больших учреждений ездят за границу — в Штаты, Италию, Канаду. Там они живут в семьях, где им дарят дорогостоящие подарки. Я как-то спросила одну девочку: «Ты шесть лет подряд ездила в Америку, почему так и не выучила английский? В этом году заканчиваешь школу и будешь поступать. Хороший английский помог бы тебе». Девочка отвечает: «Я надеялась, они меня удочерят, а они взяли ребенка помладше из нашего интерната».
Стоит еще помнить, что практически каждый из таких детей пережил глубокие травмы. И прежде чем их чему-то учить, нужно залечить эти травмы, реабилитировать. Только после этого можно переходить к обучению.
Как помочь семьям?
В зоне риска находятся многодетные семьи и те, которые воспитывают детей с инвалидностью. Вы можете помочь в лечении, образовании, просто отвезти куда-то ребенка и родителей.
Правильный и благодарный вид помощи — это помощь малообеспеченным семьям, в которых воспитываются одаренные талантливые дети. У нас была семья переселенцев, в которой двое сыновей — пловцы, чемпионы, но у родителей нет средств, чтобы оплачивать их тренировки. Есть дети-музыканты, родители которых просто не могут купить им хороший инструмент. Обычно в громаде хорошо знают о таких семьях по соседству. С помощью соцсетей в своем окружении всегда можно найти такие семьи.
Есть и другие фонды. «Надія і житло для дітей» работает в Киевской и Днепропетровской областях, помогает семьям и детям.
Многие, наверное, знают про Каритас, у них хорошая репутация. Люди приносят туда вещи, просят передать нуждающимся. Нам тоже часто предлагают помощь — шкафы, столы, детские коляски, велосипеды. И у нас есть семьи, которые очень рады этим вещам. Мы с радостью примем предложенное и отчитаемся: пришлем фото из семьи, куда передали вашу помощь.
Правильный и благодарный вид помощи — это помощь малообеспеченным семьям, в которых воспитываются одаренные талантливые дети. У нас была семья переселенцев, в которой двое сыновей — пловцы, чемпионы, но у родителей нет средств, чтобы оплачивать их тренировки. Есть дети-музыканты, родители которых просто не могут купить им хороший инструмент. Обычно в громаде хорошо знают о таких семьях по соседству. С помощью соцсетей в своем окружении всегда можно найти такие семьи.
Есть и другие фонды. «Надія і житло для дітей» работает в Киевской и Днепропетровской областях, помогает семьям и детям.
Многие, наверное, знают про Каритас, у них хорошая репутация. Люди приносят туда вещи, просят передать нуждающимся. Нам тоже часто предлагают помощь — шкафы, столы, детские коляски, велосипеды. И у нас есть семьи, которые очень рады этим вещам. Мы с радостью примем предложенное и отчитаемся: пришлем фото из семьи, куда передали вашу помощь.
Hope and Homes for Children — зарегистрированная в Великобритании благотворительная организация, работающая с детьми, их семьями.
Каритас — католические благотворительные организации, которые действуют в 198 странах мира.
СОС Дитячі Містечка: сайт, страница в Фейсбуке.
Понравилась статья? Поблагодари автора!
Беседовала
Светлана Максимец