В раннем детстве посадка картошки происходила без моего участия: проку от меня было немного, а старшее поколение было моложе и здоровее. Только к одиннадцати годам я стала выезжать вместе со всеми на весенние каникулы. В две машины набивалась вся семья плюс домашние животные. Четыре часа в запорожцах, у старших на коленках, — очень сомнительное удовольствие, и это была одна из основных причин, почему я не любила село и все с ним связанное.

Выкапывали картошку все, кого только можно было подбить на это дело. Включая собаку. Возможно, собака была единственной, кто действительно любил процесс: а как же, протертая картофелина — это не только «мячик», но и то, что можно потом съесть. Но как бы много сил ни отнимали посадка, прополка, окучивание, обработка от жуков, сбор колорадских жуков, снова прополка, сбор урожая, — мы всегда занимались этим. Во-первых, это помогало кормить всю семью, во-вторых, мы точно знали, чем обработана наша земля, и, соответственно, что мы едим. Картошка в те годы присутствовала в половине блюд на столе от супов до винегрета, и сама по себе: тушеная, жареная, вареная кусочками, «в мундире», целая молодая, пюре. До сих пор больше всего люблю «в мундире» и молодую — потому что чистить не нужно.

Но если вы думаете, что этапы «выкопать» и «почистить» шли друг за другом, то жестоко ошибаетесь. После сбора картошка рассыпалась по брезенту в сарае и обсыхала, ведь иначе она начнет гнить в мешках. Потом несколько дней уходило на сортировку: средняя пойдет на посадку на следующий год, крупная — на еду, ее чистить удобнее, а слишком мелкая, разрубленная или подпорченная — это кормовая, уткам и другой живности. Даже если только треть урожая оставалась «на еду», под конец зимы мы часто раздавали излишки соседям и коллегам. Каждую осень велись разговоры, что, может, в следующем сезоне посадим меньше, но нет, так просто не получалось. Думаю, сказывались недавние 90-е.

С годами наиболее активные огородники подрастеряли здоровье, уезжать на полгода через полстраны в хиреющее село перестало быть безопасным; но жизнь без собственноручно выращенных кур и картошки все еще считалась невозможной. Выходом стала дача под Киевом, куда лет десять назад остатки былой роскоши и передислоцировали.

Сейчас мы все еще держим небольшой огородик, хотя семья существенно уменьшилась, полноценно кормить нас он уже не может, картошку и выращиваем, и покупаем. Несмотря на пользу от гарантированно здоровой пищи, думаю, потраченные усилия не стоят результата. Да и экономия так себе, если хорошенько посчитать.

Выращивание картошки и вообще огородничество было ритуалом на круглый год: перебирали для проращивания, рассыпали на просушку, складировали на хранение.
Бонус огородничества — идеальный загар с начала апреля. Все еще ходят бледными, как моль, а мы с сестрой вваливаемся в класс, сияя загаром. Второй бонус — отлично прорисованный рельеф мышц и выносливость. Минусы: работа в любую погоду — дождь, слякоть, туман.

Сажали всегда вечером, когда земля была влажной, с пяти вечера и до темноты. Убирали тоже вечером. На посадку могли потратить дня три, на уборку — семь. Работали в обычной домашней одежде, при обрызгивании надевали маски и плотную прорезиненную одежду. Брат особенно забавно выглядел в защитном спецкостюме и с баллоном инсектицидного раствора за спиной. Сталкер во время апокалипсиса, как есть.

Копали, поливали и кидали картошку по очереди, чтобы не скучать и не так уставать. Например, один ряд копает лунки брат, воду наливает сестра, раскладываю картошку и засыпаю лунки я. На следующий ряд меняемся, я копаю, брат носит воду, а сестра сажает. Третий раз — снова рокировка. На уборке тоже менялись.

После огорода — мытье в душе и едаааа! Так здорово было смыть все, сесть за стол, благоухая чистотой, и от души наминать горячую кашу или ту же отварную картошечку. А потом шли гулять.

Выращенного не всегда хватало на зиму — шесть человек все-таки. Но картошка была хорошим подспорьем для нашего семейства.

Огородничество для меня — абсолютно нормальная работа. Если снова буду жить в частном доме, легко вспомню навыки. И потомков научу при их желании. Это полезно и приятно. А еще — забавно, и есть что вспомнить. Например, как мы играли в войнушки среди ботвы. И случайно попали брату старшему в ступню вилами — крепостные восстали против пана. Или как мама, панически не любящая пауков, выкопала земляного паука. Замерла с кучкой земли на лопате, аккуратно положила лопату, почти не дыша, отошла на три метра и говорит: «Все, сегодня с меня хватит». Я взяла лопату, подцепила аккуратно паука, посадила его в ведро, отнесла к балке и выпустила его через тропинку ближе к ручью.

Когда купили генератор, полив огорода стал настоящим развлечением. Фонтаны, реки, водопады и грязевые бои — наша фантазия гуляла вовсю. И сейчас пюре и драники с минимумом масла — любимая еда.

Воспринимала это не как традицию, а скорее как регулярную пытку под лозунгом «бабушка с дедушкой старенькие — им надо помогать». В процессе участвовала вся родня: бабушка готовила картошку для посадки и копала ямки, мы с братом бросали в них картошины. Дедушка и мама закапывали. Когда собирали урожай, нужно было не только выкопать, но и рассортировать, перетаскать в ведрах к сараю. Там она сохла, потом ее засыпали в специальные отсеки сарая.

После работы ели что «дежурный» по кухне приготовил и как можно быстрее сваливали. Иногда меняли свежевыкопанное на арбузы (ездили чуваки с арбузами и меняли кило картошки на кило арбузов).

К концу сезона мы эту картошку доедали, когда давно можно было молодую есть: нельзя же добру пропадать! Помню, она аж колосилась, и такая страшная была! До сих пор ненавижу все это лютой ненавистью.

В детстве это воспринимается весело: мамино «посмотри, какую я личинку нашла», и лягушки, которых спасаешь из-под лопаты и уносишь в тень, и большие кучи вырванного бурьяна и картофельной ботвы, на которых можно прыгать с такими же малолетними родственниками, или загорать на покрывале на солнышке. А потом обязательные костры и печеная картошка. На этом фоне детские обязанности принести-подать, помочь рвать бурьян и сортировать картошку выглядели мелочами.

А для меня-подростка все стало сложным: уже есть свои планы, а тут их срочно рушат, приходится отпрашиваться в школе и объяснять городским друзьям, что ты обязана поехать на картошку. На огороде в бурьяне уже не полежишь: папа или мама подкапывали куст картофеля, а я должна была выгребать оттуда клубни, чтобы одному человеку не приходилось и копать, и нагибаться. И трехчасовая поездка домой, когда на заднем сидении машины ты и мешки с картошкой, причем, тебе осталось столько места, что мешок туда бы уже не влез.

Конечно, я возненавидела это все и с радостью улизнула от обязанностей, как только смогла кивать на работу и шефа, который не отпускает.

Уже взрослой участвовала в этом по собственному желанию и вдруг прониклась к картошке любовью. Конец лета, в городе душно, влажно, а ты уезжаешь в село, где тишина, птички поют, речка в шаговой доступности. Само выкапывание картошки, как и любой ритмичный физический труд, вводит в подобие транса. Мысли очищаются, тревоги уходят, а потом в очередной раз погружаешь пальцы в сухую теплую землю — и чувствуешь полное единение с природой, с ее жизненными силами. Приходит потрясающее ощущение себя, природы вокруг и своего в ней места.

По-моему, вся ненависть к этим посадкам-выкапываниям картошки от их чрезмерности. Ведь если выращивать — то в промышленных масштабах, чтобы и на год хватило, и друзьям потом раздавать. В результате, вместо уикенда в селе получается адская неделя, цель которой — испортить отпуск и задолбаться по полной. Если не гнаться за количеством выращенного и забыть о священной войне с соседями за звание того, кто первым посадит и выкопает, то даже поездки на картошку могут радовать.

В старших классах школы нас возили на уборку картошки. Я тогда жила с родителями в Архангельске на севере России. В пригородном совхозе трактор вспахивал поле, а мы шли и собирали вывернутую на поверхность картошку. Мокро, холодно. В сентябре в Архангельске уже бывал снег, периодически сыпала снежная крупа. Бррр, самые неприятные воспоминания.

В то же время наша семья попробовала посадить картошку на даче. Посадили одно ведро пророщенной картошки. Собрали... одно ведро молодой картошки. То ли слишком кислый грунт, то ли что еще, но на даче у нас картошка не росла.

Следующий опыт был уже в Киеве. На работе давали сотку земли под картошку. Тоже ничего не вышло: колорадский жук и недостаток воды. Правда, из ведра посаженной картошки я все же собрала два. А вот кукуруза, цукини, фасоль уродились на славу.

Дальше я опять жила в Архангельске. Семья взяла две сотки у пригородного совхоза «Беломорский» под картошку. И ее выращивание стало традицией. Сажали всей семьей, пололи и окучивали мама, я и сестра. И собирали всей родней. В первый раз было «весело»: нас обворовали! Выкопали картошку, выбрали самую крупную, остальное бросили. И все же пару мешков мы смогли собрать. Картошка была не крупнее яйца. Съели за пару месяцев. Во второй раз «помогла» фитофтора. В Архангельске нет колорадского жука, слишком холодно. Зато влажно, поэтому фитофтора, картофельная гниль, очень распространена. Поля «горят» — ботва выглядит как обугленная. Наше поле тоже «сгорело».

И тут мама пошла на принцип, мы закупили сортовую картошку, хотя тогда казалось, что это страшно дорого — килограмм стоил как целое ведро простой. Зато она была устойчивой к фитофторе. Резали картофелины на несколько частей, срезы обрабатывали активированным углем и золой. Перед посадкой участок обрабатывали медным купоросом. В каждое «гнездо» бросали медную копейку или кусочек медной проволоки. Фитофтора не переносит медь.

А еще мы изменили способ посадки. Сажали в неглубокие борозды (не глубже 5 см), сыпали карбамид и суперфосфат к каждому клубню, плюс по два боба. Обычные бобы — помню, сорт «русские черные бобы». Потом картошку засыпали сантиметра на два выше клубня. В следующие выходные первый раз окучивали. И потом окучивали каждую неделю, всего раз пять. Когда картошка цвела, обрезали цветы. Дней за десять-неделю до уборки срезали ботву. В Архангельске — белые ночи, поэтому при окучивании было пару раз, что опаздывали на последний автобус и шли домой пешком.

И урожай пошел. Картошка не болела. Клубни вырастали с хорошую мужскую ладонь. Хранилась до поздней весны и была вкусной. Сажали картошку в Архангельске в начале июня, до того земля была мерзлая, на штык лопаты нельзя копнуть, лед. А собирали в сентябре, тридцать мешков с двух соток было нормой. Это здорово выручало в 90-е - 2000-е.

В целом воспоминания о картофельных трудах очень теплые. Работали на себя, был результат. Мы пару лет даже подсчитывали все расходы, вплоть до талонов на автобус, и выигрывали заметно. Эти посадки научили не полагаться на традиции: только применив новые знания, мы смогли получить действительно хороший урожай.

В 2004 году мы снова вернулись в Киев, и тут я поняла, что выращивать картошку уже не хочу.

Двое взрослых седеющих сыновей, да четверо внуков с женами, подругами, детьми. Четыре машины занимали половину сельской улицы.
Пока правнуки копошились в доме, ранним субботним утром все выходили на огород и замирали в ожидании бабушкиных распоряжений. Она определяла, кому что делать: копать, набрасывать или засыпать лунки.

Это время было разгаром работы у младшего поколения: старший внук владел фирмой по установке систем кондиционирования и бросал серьезные заказы ради картошки. У другого тоже работа простаивала: он отказывался от установки ворот и дачных заборов, чтобы прибыть на картофельное поле. «Бабушка, зачем столько картошки, вы же ее не съедаете», — пытался убеждать старший внук. «Буду потом менять на все полезное. Ведро картошки — на бутылку подсолнечного масла зимой меняют», — пояснила женщина. Тогда внук открыл багажник машины, заставленный бутылями масла, банками консервов, и предложил прямо сейчас скинуться бабушке на зимний продуктовый запас, бросить на фиг эту картошку и сразу перейти к шашлыкам.

«Не можна так, бо що люди скажуть? Як це — земля буде пустувати?» — возмутилась бабушка. И правда, с соседских огородов, где процесс был в разгаре, на нас пялились с интересом. Из меня сажальщик картофеля не получился, и через пару грядок бабушка с позором изгнала меня в дом мыть полы и готовить обед на всю ораву. Молодое поколение шепотом чертыхалось, но перечить никто не решался. «Шо люди скажуть» и бабушкина обида были весомыми аргументами.

Картошку надо было перебирать по какой-то странной логике. Мне обычно приходилось выковыривать из кучи гнилую, зеленоватую, порезанную лопатой и большую картошку. Более грустного занятия в детстве просто быть не может. Огородов было два, оба большие, и мне казалось, что это все продолжалось добрую половину каникул. С 12 лет меня уже заставляли сажать, окучивать, полоть и копать картошку. Но картошка была не единственным издевательством: еще росли огурцы, которые нужно было поливать, помидоры, которые нужно обскубывать от лишних побегов, и клубника, которую нужно собирать, попутно подкармливая комаров. Впрочем, по поводу последнего я уже не так возмущалась. Дед мой не отличался нежностью ко внукам, так что мы с двоюродным братом работали наравне со взрослыми.

Эгрегор тянул ко мне свои пыльные руки все школьное детство и студенческие годы. Даже когда я стала работать, в селе специально подгадывали время картофельных манипуляций к выходным.

Соскочила я с картофельной иглы только в прошлом году. Мама, несмотря на мои увещевания, снова засадила огород и очень обиделась, когда я предложила выкапывать все, что она зарыла, самостоятельно.

Зато этот огород произвел неизгладимое впечатление на моего парня из Англии и его маму. Оказывается, там тоже сажают картошку на даче! Вернее, на участке, который арендуется на год. Отец парня много лет арендовал, пока не умер в прошлом году, тогда мама подхватила эстафету. Надо было видеть лицо моей мамы, когда Сьюзан сообщила, что посадила в этом году целых 20 кустов картофеля! А потом лицо Сьюзан, которая вглядывалась в горизонт, пытаясь понять, заканчиваются ли там ряды вообще.

Когда я ездила в гости к британцам, они показали свои грядки, и я даже помогла полить их из шланга: никаких ведер и расстояния 200 метров от колодца до огорода! Но во второй раз помогать вежливо отказалась. Британцы делают это для удовольствия, а в моей семье это всегда делалось для выживания.